Облокотившись на спинку потертого, древнего как мир, кожаного кресла, Абрам сквозь полузакрытые веки наблюдал за парящим над цветущей, сверкающей весенними переливами разноцветья долиной, соколом. Одной рукой покачивая стоящую рядом детскую коляску, другой потирал в задумчивости подбородок. Он снова и снова возвращался мысленно к тому неприятному разговору с Лазарем – вторым дедом этого причмокивающего во сне, ни о каких проблемах не подозревающего, малыша.
Нет, это его внук! И он не даст, ни в коем случае не позволит этому проклятому сионисту, этому нищему, верующему еврею, прикоснуться к младенцу. Шесть лет назад Лазарь уже «влез» со своим «обрезанием». Сколько это стоило нервов. Как было стыдно Абраму, когда друзья по партии, спрашивали его, совершил ли он обряд еврейский – воссоединение с Богом – «обрезание» старшему внуку. Не мог он, друг Кирова и соратник Буденного, главный агроном области, убежденный коммунист, сказать правду. Да, тогда он проглядел. Но к этому, он не позволит прикоснуться. Этот рыжий – его. А мальчонка сопел, тянул ручонки к деду, не ведая, что своим появлением на свет положил грань между семьями, окончательно разделив их на два противостоящих мира. Не мог он тогда понимать, не ведал о том, что принадлежит Богу.
Сотни пар глаз внимательно наблюдали за происходящим на ринге. Финальный бой за звание чемпиона Советского Союза в тяжелом весе, видимо нес сенсацию. Высокий, смуглый, с черными кудряшками волос красавец гигант из Узбекистана, не давая опомниться рвал в клочья именитого соперника.
Удар левой прямой, уход от бокового, снова удар левой! Узбекский тяжеловес готовился сокрушить противника мощнейшим правым, еще секунда…
— Семен! – раздался громкий крик из зала – у тебя сын! —
Лишь на долю секунды отвлекся увлеченный атакой боец, и тут-же пошатнулся от пропущенного в голову бокового. Не успев придти в себя, получил еще и еще. Это произошло так неожиданно. Ведь победа уже маячила над рингом, друзья из узбекской сборной уже предвкушали «золото». И тут на тебе! Зал встал на дыбы, рев заглушил динамики, рефери на ринге остановил бой – нокаут.
Так, лишь родившись, я помешал своему отцу впервые. И больше никогда не вмешивался в историю отечественного бокса.
Вернувшись из синагоги домой старый Лазарь, неторопливо стягивая сапоги, с удовольствием вспоминал разговор с равином.
— Все будет хорошо. На все воля Божья! – сказал ему мудрец.
— Да как же будет!? Он закрыл мальчишку у себя в доме, сам охраняет, из дома ни на шаг не выходит. Мне сказал, что если только приближусь к внуку, в лагерях сгноит. А ты ведь знаешь, рабе, – власть у них теперь безграничная. Ой, что делать, что!? Ведь завтра семь дней – нужно делать «обрезание».
— На все воля Всевышнего! – был ответ.
Абрам уложил голенького внука на топчан, в прохладной тени виноградника, разложил вокруг калачиком яркий, добытый еще у басмачей, шелковый халат, чтобы малыш не слетел на землю. Дед с умилением смотрел на этот розовый родной комочек. Это его внук! Он сделает из него настоящего коммуниста. Скоро должна вернуться дочь – мать младенца. Она со старшим внуком пошла за парным молоком к соседке. Что это? Что случилось? Зазевавшийся на мгновенье дед, в страхе бросился к топчану. Мальчонка весь красный, надрывно визжал, маленькое личико покрылось бусинками пота. С того места, где делают «обрезание», важно жужжа взлетела оса. Плоть вспухла, ребенок задыхался крича. Послали за доктором.
— Это ж надо!! – удивлялся примчавшийся эскулап, — куда ужалила. Надо резать!
— Что резать?! – в ужасе вскрикнула, вернувшаяся с молоком, мама.
— Да не бойтесь! Кожицу надрежем и все. Вроде как «обрезание» по вашему, а! – шутил милый доктор.
Спорить не стали. Доктор блеснул скальпелем, мальчонка, а это понятно был я, вдруг затих и улыбнулся – это был седьмой с моего рождения день.
Так гласит легенда, в которую, оглядываясь теперь на пройденный путь, я с удовольствием верю.