У каждого в зоне есть занятие. Каких только «кустарей» – тех, кто своими руками чудные вещички делает,- там нет. Поделки из дерева, шикарные, покрытые полиэфирным лаком, горящие разноцветными, из тончайшего фанерита, «рубашками» шахматы, нарды, столики и кресла. Это, если зона работала по мебели. Все осторожно делалось, надежно хранилось и уходило или ментам, или через «вольняшек» на водку, сигареты, деньги и «наркоту». Бывали заказы из управления. Видел однажды шкаф. Громадный, четырехдверный, резной, из красного дерева с набранными цветным «шпоном» фотографиями семьи какого-то генерала. Цена измерялась годами заключения. Были мастера.
Это случилось на одной зоне, где делали трактора. Работа была в основном с железом. А значит сабли, ножи всех видов, авторучки и много, много заказов как от ментов, так и от вольнонаемных. Детали для машины, водопроводные краны домой, люстры, грабли. Все, что угодно. За плитку чая, пачку сигарет, за бутылку водки. Жили неплохо, все в зоне было. Да и менты особо не шустрили, прикрывали на многое глаза. У каждой «семейки» был свой «курок», «загашник» – тайник, где хранились выкидные ножи, браслеты, кольца, а иногда деньги и «отрава».
Мы сидели в цехе, в своем углу, спокойненько похлебывая чифирок, когда в цех шумно ворвались солдаты во главе с прапорщиком Лысенко. Матерый, не один десяток лет отдавший службе в зоне, он был хитер и пронырлив как лис. Откуда ему стало известно о нашем тайнике, таки неясно по сей день. «Курок» наш находился под полом высоковольтного щита или скорее, большего шкафа двустворчатого. Правая половина была подключена, а левая, точно на вид такая-же, вырублена. И лишь немногие знали, что там есть. Небрежно оглядев электрический шкаф, он подошел к нам: —
-«Ну сами достанете или я изымаю, рапорт да штрафной изолятор?» «А?» — он нетерпеливо пнул носком сапога камешек на полу: — «Ну смотрите мне, я предлагал!»
Уверенно подошел к щиту, оглянулся на нас, в оцепенени наблюдавших за ним, вдруг резко распахнул правую дверцу, наклонился внутрь. Свет погас, шум станков с визгом стих. Лишь искры в темноте, из сапог даже не вскрикнувшего прапорщика Лысенко шуршали и потрескивали. И при свете этом мерцающем я видел изумленные лица солдат и ребят, бросившихся вытаскивать из левого ящика все, что нужно.
«Ошибка»
