— Ну, как он, только честно?! — просяще заглядывал мне в глаза отец одного из пацанов, что тогда занимались.
— Да классный он! Такой как надо! — отвечал я искренне.
Парень и впрямь был хорош. Отец счастливо и доверительно улыбался. Да, он мне верил. Человек лично знакомый с моим делом, начальник уголовного розыска управления района. Седой, повидавший виды полковник. И от доверия его становилось легче дышать.
Около семи вечера возле общаги строителей, что на краю хутора, начинали собираться дети. Я открывал дверь в подвал, где был оборудован спортзал — моя гордость и радость пацанов. Шикарный, просторный зал с окнами возле потолка, выходящими в лес. Тренировка проходила весело и строго. Двигались под музыку, облетая как бабочки, развешанные по залу боксерские мешки. Шутил лишь я — дисциплина! Из-за сильного стука в дверь мне пришлось выключить магнитофон. Открыл, посторонился. Ввалился, оставляя на нашем новом линолеуме грязные следы от сапог, участковый Василий. Усатый белорус. Рэкетир, известный в округе. Он, старший лейтенант неопределенного возраста, ловил по хуторам самогонщиков. Те ему — откупную. На этом и жил в своем постоянно приподнятом настроении. Обдав перегаром замерших в ужасе детей, он рычал и ругал всех тех, кто нас родил, и кто нас сюда пустил. Сдало стальное самообладание. Плечо мое дернулось, хруст челюсти старлея оборвал поток брани, и большое тело в распахнутой шинели рухнуло рядом с набежавшей с сапог лужей
Тут же придя в себя, я окаменел от ужаса. Все! Приехал! Это срок! Снова тюрьма.
Кто-то дергал меня за майку:
— Где тут телефон? Я папе позвоню!
Вот так да! — сын начальника угро!
— На, родной, ключи от моей комнаты. Беги, расскажи папе всю правду.
Дело замяли, даже до суда не дошло. И участкового сменили. Пацаны еще долго с восторгом рассказывали этот эпизод новичкам
«Сын начальника угро»
